幸福
Автор с первых строк окунает нас в жизнь и быт маленькой китайской деревушки Вэйцзяпин, отдаленной провинции с размеренным бытом, где все друг у друга на виду. И все друг про друга знают. Стоило чихнуть на одном конце деревни, на другом уже обычно знали. Взрослое население в основном кормилось за счет шахты, на которой работали почти все трудоспособные мужчины.
Маленькая четырехлетняя девочка Цзян Шэн живет там со своей мамой и каждый ее новый день похож на вчерашний, пока… внезапно, на пороге дома посреди дня, не появилась ее мама с незнакомым и очень красивым бледным мальчиком, которого держала за руку. Он был так красив и не похож на остальных мальчишек Вэйцяпина, а еще удивительно тих и печален. Бледность и нежность его кожи поразила Цзян Шэн, что она подумала что этот мальчик похож на тех, кого рисуют в книгах или снимают в кино, таких детей можно увидеть только в телевизоре.
— Цзян Шэн, это Лян Шэн. Зови его старшим братом.читать дальше И развернувшись пошла хлопотать по хозяйству дальше. А дети остались смотреть друг на друга. Одежда Лян Шэна тоже довольно сильно отличалась от тех вещей, что носили дети Вэйцзяпина и Цзян Шэн как-то пару раз назвала новоиспеченного брата «горожанин»… А еще он так странно плакал, совершенно не похоже на всех остальных детей — Лян Шэн интеллигентно прикрыл лицо руками и тихо всхлипывал, в отличии от обычно ревущих во все горло и некрасиво кривящих лицо маленьких односельчан.
В тот момент маленькая девочка по имени Цзян Шэн наивно полагала, что Лян Шен рыдает от того, что она состроила ему гримасу, потому что растерялась и не знала как себя вести с этим незнакомым и неизвестно откуда взявшимся «братом».
Откуда ей было знать о случившейся в тот день катастрофе. Катастрофе, что раз и навсегда изменила жизнь почти всех жителей их деревни, ведь в той аварии погибли 48 шахтеров и два журналиста. Одним из журналистов была родная мама ее нового «брата». Но для четырехлетней девочки небо пока оставалось чисто голубым, воздух — прозрачным, а солнце — теплым и ласковым.
Лян Шэн часто плакал первое время, особенно по ночам, а сестра чтобы сгладить возникавшее чувство неловкости участливо спрашивала, боится ли Лян Шэн темноты? И если да, то она может спать рядом с ним, в его кровати, и тогда ему не будет страшно. На что Лян Шэн запротестовал, что он не тот кто боится темноты…
Цзян Шэн оставалось только молча и участливо смотреть на эти вздрагивающие по ночам плечи и слушать почти бесшумный плач.
Теперь пожалуй стоит упомянуть про достаточно сложные отношения маленькой Цзян Шэн с отцом. Да какие там отношения? Там и отношений то никаких не было, потому что раннее детство дети помнят плохо, а за последние год — полтора отец приезжал в Вэйцзяпин всего один раз, и то, не к ним с матерью а к своим родителям, проведать их. Высокий и худой, со скучающим выражением лица он всегда смотрел на дочь, словно сквозь нее…равнодушно. Девочка отнеслась к этому достаточно спокойно, впрочем ей подумалось: если бы отец был к ней более заботлив и позволял ей кататься на его спине и шее, играл бы с ней, как другие отцы — то, пожалуй, он бы нравился ей чуточку больше и она бы наверное почитала бы мужчину как отца и ждала бы его возвращения домой. (в этом моменте мне стало интересно — отношение Цзян Лянчжи к своей дочери было вызвано тем, что жена решилась родить после двух первых абортов не спросив согласия мужа? тем что родилась девочка, а не сын? Или… из-за присутствия в его жизни другой женщины и…сына?) Мать видя и инстинктивно чувствуя, как дочке не хватает отцовского внимания нахваливала отца, уверенно говоря какой он талантливый и одаренный. «А такой одаренный человек не может находиться постоянно в отдаленном провинциальном захолустье. Он тяжело работает в большом городе, ради нее, Цзян Шэн и меня, твоей матери». Вот только горестно опущенные уголки рта рано теряющего краски лица матери не добавляли правды в эту ложь, во спасение отцовского имиджа.
Но так она говорила только до того дня, как сама не привела в дом мальчика, по имени Лян Шэн. После этого она ничего не говорила Цзян Шен, уйдя в глухое молчание.
Так или иначе трагедия на шахте «воссоединила» распавшуюся ранее семью, но мира в детские души это не принесло. И первые тычки с которыми столкнулись новоявленные брат и сестра — начались со встречи с деревенскими сорванцами. В то время на большом цветущем лугу мальчишки развлекались привычной игрой в войнушки, а Цзян Шэн привела туда брата собирать жучков. Предводителем ватаги был соседский заводила Бэй Сяоу, с которым Цзян Шен частенько играла раньше. Увидев с подружкой незнакомого мальчика, Сяоу крикнул:
«Цзян Шэн, это кто? Твой зятёк?»
У ребятишек Вэйцзяпина не было злого умысла, они порой даже не знали, что означают их высказывания. (У этих умысла точно не было, пока…Но они просто повторяли за взрослыми как попугаи) лицо Лян Шэна неожиданно покраснело, городской мальчик, кожа лица такая нежная.
Почувствовав неладное Цзян Шэн решила свести конфликт между мальчиками к минимуму и стянув приятеля с холма познакомила их друг с другом представив брата как положено. Бэй Сяоу продолжал бахвалиться, ну еще бы — у него тут целая армия и вообще на лугах Вэйцзяпина он дома, но когда Цзян Шэн перевела взгляд на лицо Лян Шэна, то просто зависла…до чего был красив её новый брат, особенно когда улыбался.
Конфликт вроде удалось погасить и дети резвились, как никогда — сестра с удивлением наблюдала за братом, с лица которого первый раз за долгое время исчезло выражение печали. Лян Шэн в этот день наловил на лугу больше всех жучков. Он даже забыл про ставшие привычными для Цзян Шен слезы.
Но…Бэй Сяоу не унялся, он вертелся хвостом за маленьким «Имбирём» и донимал ее вопросом, на который сестра не знала как ей ответить, скорее всего по возрасту, либо в силу не знания не могла расценить слова уличного приятеля как оскорбление. (Оказывается, когда ребенок называет родителя другого ребенка не тетушка/дядюшка+фамилия или имя, а просто имя-фамилия, и выражается более чем туманно — это носит оттенок недопустимого поведения близкого к сквернословию, непочтительности и ругательствам)
«Цзян Шэн, почему в вашей семье все имена такие странные? Ах, я забыл, главу твоей семьи зовут Цзян Лянчжи. Неудивительно».
Все дело в том…что Цзян Шэн так ЧАСТО видела папу дома, что просто забыла как зовут ее отца. И вообще думала что Бэй Сяоу просто так мелет языком, ничего плохого, грязного и унизительного не имея ввиду… Но вот Лян Шэн помнил хорошо отцовское имя и пустым трёп Сяоу не считал. И поэтому залепил обидчику в ухо. Началась драка, в ход пошли ноги, руки, зубы…
В первую секунду Цзян Шэн испугалась — она решила, что вся ватага Сяоу бросится спасать своего предводителя, но они предпочли не вмешиваться видя что предводитель терпит поражение от этого странного новенького мальчика.
«Вот если бы Бэй Сяоу взял вверх, они бы бросились и забили бы Лян Шэна до увечий» грустно подумалось Цзян Шэн. Она первый раз почувствовала как неправедны и низки бывают люди, с которыми она играла.
Сестра подошла и позвала брата домой, но распаленный битвой Лян Шэн не слышал сестру. Тогда она протянула руку, в надежде расцепить дерущихся мальчишек. И Лян Шэн почувствовав вмешательство извне вцепился в в нее. Цзян Шэн закричала, а Лян Шэн пришел в себя,бросил Сяоу и в испуге закричал имя сестры. Девочка моментально успокоилась, ей перехотелось плакать, а увидев как от раскаяния у Лян Шэна наворачиваются на глаза привычные слезы нахмурилась и повторила, что им пора домой.
В этой главе я, пожалуй, вернусь немного назад, не знаю, сознательно ли я сделала пропуск одного момента, чтобы сейчас вернуться к нему – судить вам, читающим меня.
Мама Цзян Шэн теперь пропадала днями и ночами в больнице. Муж сильно пострадал во время обвала на шахте и сейчас находился между жизнью и смертью. Но какая мать оставит дома детей голодными? Она приготовила вкусные блюда и поставила их перед Лян Шэном, но ребенок ел мало, его скучающий и полный тоски взгляд скользил по стенам, ни на чем особо не задерживаясь. А Цзян Шэн не спускала глаз с его тарелки – еще бы… жареное мясо, у нее аж слюнки побежали, ведь перед ней стояла пиалка с «пустой» картошкой.
Видя, что мальчик почти не прикоснулся к еде, мама стала собираться в больницу и попросила дочь перед уходом:
- Цзян Шэн, пригляди за братом, я пойду увидеться с отцом.
Едва за ней закрылась дверь, Лян Шэн задал странный вопрос:
- Цзян Шэн, когда мама злится – она может ударить ребенка?
Цзян Шэн отрицательно покачала головой, тоскливо посмотрев еще раз на мясо в чужой тарелке и, зажмурившись, стала есть картошку. Ей показалось, что если есть с закрытыми глазами, вдыхая аромат мяса, то картошка станет мясом. И… в самом деле!... кусочки не только имели аромат и вкус мяса, но были такими же мягкими. Увлеченная волшебством Цзян Шэн удовлетворенно набила себе рот. Однако открыв глаза она увидела странную картину – стоявший на цыпочках Лян Шэн кусочек за кусочком перекладывал мясо из своей тарелки в ее пиалку.
Брат улыбнулся и пожелал ей приятного аппетита, а еще поддразнив, сказал, что она совершенно не похожа на маленькую девочку.
Довольная и насытившаяся Цзян Шэн состроила ему в ответ снова жуткую гримасу, но на этот раз брат не заплакал.
Потом был луг, драка с Сяоу… и разразился страшный скандал, когда мама Бэй Сяоу притащила своего сына к ним в дом. Соседка орала так, словно ее сына сделали инвалидом, а не укусили пару раз и просто отмутузили, что в этом доме живут преступники и разбойники, что здесь не воспитывают детей, мало одного ненужного ребенка своей матери, так и второго приблуду подобрали. Мама Цзян Шэн беспрестанно бегала подносила гостье чай и бормотала бесконечные слова извинений. До самой глубокой ночи опухшее от укусов лицо Бэй Сяоу стояло перед глазами Цзян Шэн. Уходя, и продолжая возмущаться, мать Сяоу прихватила с их плетня связку красного перца.
А потом… добрая и нежная, тихая мама выпорола свою дочь. За брата. Первый раз в жизни она подняла руку на Цзян Шэн. (что может связать сильнее, чем жертва без возможности вернуть долг?) Она стегала девочку прутом и плакала:
«Знаешь, ты иголка в глазах Вэйцзяпина! Будь осторожней с людьми, нельзя постоянно всем докучать. Хочешь, чтобы весь Вэйцзяпин узнал о твоём существовании? Как можно так третировать людей?»
В тот момент малышка Цзян Шэн даже не догадывалась, что слова мамы были предназначены для ушей Лян Шэна. Где 4-х летней малышке понять глубину отчаяния и унижения брошенной одинокой жены. Терпилы.
В этот момент прут в материнской руке попал на рану от зубов Лян Шэна, и Цзян Шэн задрожала, судорожно всхлипнув. Лян Шен, подглядывающий из-за занавески закрыл глаза руками.
Лунный свет – как вода, подумала тогда Цзян Шэн. Подобно воде струился лунный свет, её слабая мать снова занесла прут – в глазах слезы, растрепанные в беспорядке волосы. Так бесконечно текуча была несправедливость и отчаяние , так глубока и темна была боль и обида. Маленькой и большой - двух женщин…
«Мужчина, которого звали Цзян Лянчжи, нищий учитель в Вэйцзяпине взял её в жены, чтобы жить, поддерживая друг друга! Ради заботы о его нетрудоспособных родителях, чтобы не увеличивать тяжесть его ноши необходимостью искать дополнительный заработок, она дважды избавлялась от беременности. Каждый раз он обнимал ее и, плача говорил, прости. Этот мужчина со слезами на глазах поклялся, что в будущем непременно даст ей счастливый дом, и табун здоровых ребятишек. Потом он, в самом деле, сделал это! Добился успеха, стал знаменитым репортером в столице провинции. Однако у него появилось новое увлечение, такая же как он, хорошо образованная, со степенью журналистка! Они были счастливы! Близки! Сладость! Упоение! Крестьянка в далеком Вэйцзяпине терпела! Горевала! Напрягала последние силы! Ждала! Она знала, что у него там есть семья и к тому же есть ребёнок. Однако не смела заикнуться, не смела плакать и затевать скандал! Понимала, он не разведется с ней, из-за того, что свёкр со свекровью нуждались в её заботе и терпеливом трудолюбии. К тому же она никогда не вмешивалась в его личную жизнь.
Несколько дней назад, мужчина по имени Цзян Лянчжи и его любимая журналистка приехали в Вэйцзяпин вести репортаж с угольной шахты. Но неожиданно произошла авария , обвал грунта, журналистка погибла, любовь закончилась.Тот мужчина сейчас находился между жизнью и смертью. Только жена была у постели больного. Он наказал ей привести сына в Вэйцзяпин, приглядеть за ним. А если он умрет, то позаботиться о ребёнке. Ему не нужно было даже просить ее, достаточно было распорядиться. Такого рода женщине можно посочувствовать, когда был жив – обманывал. После смерти – тоже.
Этой обманутой женщиной была моя мать…»
Все подробности отношений родителей Цзян Шэн узнала уже будучи тринадцатилетней. Сейчас же ее несчастная мама била ее и в тоже время обнимала, продолжая плакать: «Цзян Шэн, о, моя судьба..» Она была словно не в себе… потерянная, растрепанная и несчастная. Цзян Шэн была у мамы поздним ребенком, и всю нерастраченную любовь на двух не рождённых детей мама сосредоточила на ней. Она была ее отрадой, ее золотцем, ее единственной драгоценностью.
Но сегодня, закончив плакать, она оставила дочь стоять во дворе, в наказание.
Той ночью Цзян Шэн особенно остро почувствовала одиночество. Она была так же одинока, как и луна на небесах, и только маленький котенок Сяоми жался к ее босым маленьким ступням теплым меховым комочком.
После полуночи из комнаты тайком во двор выскользнул Лян Шэн. Он подошел ближе, но сестра только ниже опустила голову. От горькой обиды она словно онемела, и только пальчики на замерзающих ногах то сжимались, то растопыривались. Брат взял ее за руку и посмотрел на то место, куда укусил ее, спросил: - Все еще болит?
Ее хватило только на то, чтобы утвердительно кивнуть. Потом девочка не выдержала и разрыдалась. Она плакала, размазывая слезы по чумазому лицу, а потом, схватив брата за руку, пыталась их вытереть рукавом его рубашки.
Лян Шэн только, закусив губы, тихо прошептал: - Прости.
Услышав слова, девочка заплакала еще горше и безнадежней.
Отчаявшийся Лян Шэн вытирал ей слезы и говорил, что он плохой! Что Цзян Шэн ни в чем не виновата! И если в следующий раз он допустит, что Цзян Шэн кто-то несправедливо будет обижать, то пусть на него с небес упадет Луна и раздавит!
От этих слов Цзян Шэн перестала плакать и попросила:
- Брат, не надо, чтобы Луна тебя давила! Если с Цзян Шэн потом несправедливо обойдутся, ты просто завали меня жареным мясом!
И облизнулась, вспомнив вкус мяса, которое она ела в обед.
Заглянув сестре в глаза, Лян Шэн заплакал сам.
Позднее, через два или три года, когда дети учились в младшей школе, учитель дал им задание – подготовить рассказ о своих мечтах. Одни хотели быть учеными, а те – кто не хотел учиться, мечтали стать космонавтами. И только один Лян Шэн сказал, что он мечтает стать поваром, чтобы готовить жареное мясо. В классе поднялся дикий хохот, а учитель отчитал Лян Шэна и поставил его в угол, в наказание за нарушение дисциплины. Но это будет еще потом, а сейчас шестилетний мальчик тайком потащил сестру в комнату и набрав в таз немного воды стал мыть сестре ноги. Нежно поливая водой маленькие ступни он сказал ей:
- Цзян Шэн, надо носить обувь, иначе у тебя будут большие ступни. А большие никто не хочет.
На что сестра ответила, засияв улыбкой:
- А я не боюсь, у меня есть Лян Шэн, мой старший брат!
На это Лян Шэн ничего не ответил, он подставил спину и Цзян Шэн, устроившись на его спине, была доставлена в спальню. Их мама давно спала, продолжая горестно вздыхать во сне. А Цзян Шэн прижалась к засыпающему брату. Две маленькие черноволосые макушки на одной подушке, рядом, словно два маленьких грибочка сянгу.
Цзян Шэн угрелась, рядом с ней с одной стороны спала Сяоми, а с другой стороны ее грел Лян Шэн, девочка почти забыла о порке и заулыбалась. Лян Шэн тихонько похлопал ее по макушке и прошептал:
- Цзян Шэн, будь умницей, засыпай.
Уже засыпая, сестра посмотрела в лицо брату, и его лицо в струящемся лунном свете показалось ей похожим на воду.
Маленькая четырехлетняя девочка Цзян Шэн живет там со своей мамой и каждый ее новый день похож на вчерашний, пока… внезапно, на пороге дома посреди дня, не появилась ее мама с незнакомым и очень красивым бледным мальчиком, которого держала за руку. Он был так красив и не похож на остальных мальчишек Вэйцяпина, а еще удивительно тих и печален. Бледность и нежность его кожи поразила Цзян Шэн, что она подумала что этот мальчик похож на тех, кого рисуют в книгах или снимают в кино, таких детей можно увидеть только в телевизоре.
— Цзян Шэн, это Лян Шэн. Зови его старшим братом.читать дальше И развернувшись пошла хлопотать по хозяйству дальше. А дети остались смотреть друг на друга. Одежда Лян Шэна тоже довольно сильно отличалась от тех вещей, что носили дети Вэйцзяпина и Цзян Шэн как-то пару раз назвала новоиспеченного брата «горожанин»… А еще он так странно плакал, совершенно не похоже на всех остальных детей — Лян Шэн интеллигентно прикрыл лицо руками и тихо всхлипывал, в отличии от обычно ревущих во все горло и некрасиво кривящих лицо маленьких односельчан.
В тот момент маленькая девочка по имени Цзян Шэн наивно полагала, что Лян Шен рыдает от того, что она состроила ему гримасу, потому что растерялась и не знала как себя вести с этим незнакомым и неизвестно откуда взявшимся «братом».
Откуда ей было знать о случившейся в тот день катастрофе. Катастрофе, что раз и навсегда изменила жизнь почти всех жителей их деревни, ведь в той аварии погибли 48 шахтеров и два журналиста. Одним из журналистов была родная мама ее нового «брата». Но для четырехлетней девочки небо пока оставалось чисто голубым, воздух — прозрачным, а солнце — теплым и ласковым.
Лян Шэн часто плакал первое время, особенно по ночам, а сестра чтобы сгладить возникавшее чувство неловкости участливо спрашивала, боится ли Лян Шэн темноты? И если да, то она может спать рядом с ним, в его кровати, и тогда ему не будет страшно. На что Лян Шэн запротестовал, что он не тот кто боится темноты…
Цзян Шэн оставалось только молча и участливо смотреть на эти вздрагивающие по ночам плечи и слушать почти бесшумный плач.
Теперь пожалуй стоит упомянуть про достаточно сложные отношения маленькой Цзян Шэн с отцом. Да какие там отношения? Там и отношений то никаких не было, потому что раннее детство дети помнят плохо, а за последние год — полтора отец приезжал в Вэйцзяпин всего один раз, и то, не к ним с матерью а к своим родителям, проведать их. Высокий и худой, со скучающим выражением лица он всегда смотрел на дочь, словно сквозь нее…равнодушно. Девочка отнеслась к этому достаточно спокойно, впрочем ей подумалось: если бы отец был к ней более заботлив и позволял ей кататься на его спине и шее, играл бы с ней, как другие отцы — то, пожалуй, он бы нравился ей чуточку больше и она бы наверное почитала бы мужчину как отца и ждала бы его возвращения домой. (в этом моменте мне стало интересно — отношение Цзян Лянчжи к своей дочери было вызвано тем, что жена решилась родить после двух первых абортов не спросив согласия мужа? тем что родилась девочка, а не сын? Или… из-за присутствия в его жизни другой женщины и…сына?) Мать видя и инстинктивно чувствуя, как дочке не хватает отцовского внимания нахваливала отца, уверенно говоря какой он талантливый и одаренный. «А такой одаренный человек не может находиться постоянно в отдаленном провинциальном захолустье. Он тяжело работает в большом городе, ради нее, Цзян Шэн и меня, твоей матери». Вот только горестно опущенные уголки рта рано теряющего краски лица матери не добавляли правды в эту ложь, во спасение отцовского имиджа.
Но так она говорила только до того дня, как сама не привела в дом мальчика, по имени Лян Шэн. После этого она ничего не говорила Цзян Шен, уйдя в глухое молчание.
Так или иначе трагедия на шахте «воссоединила» распавшуюся ранее семью, но мира в детские души это не принесло. И первые тычки с которыми столкнулись новоявленные брат и сестра — начались со встречи с деревенскими сорванцами. В то время на большом цветущем лугу мальчишки развлекались привычной игрой в войнушки, а Цзян Шэн привела туда брата собирать жучков. Предводителем ватаги был соседский заводила Бэй Сяоу, с которым Цзян Шен частенько играла раньше. Увидев с подружкой незнакомого мальчика, Сяоу крикнул:
«Цзян Шэн, это кто? Твой зятёк?»
У ребятишек Вэйцзяпина не было злого умысла, они порой даже не знали, что означают их высказывания. (У этих умысла точно не было, пока…Но они просто повторяли за взрослыми как попугаи) лицо Лян Шэна неожиданно покраснело, городской мальчик, кожа лица такая нежная.
Почувствовав неладное Цзян Шэн решила свести конфликт между мальчиками к минимуму и стянув приятеля с холма познакомила их друг с другом представив брата как положено. Бэй Сяоу продолжал бахвалиться, ну еще бы — у него тут целая армия и вообще на лугах Вэйцзяпина он дома, но когда Цзян Шэн перевела взгляд на лицо Лян Шэна, то просто зависла…до чего был красив её новый брат, особенно когда улыбался.
Конфликт вроде удалось погасить и дети резвились, как никогда — сестра с удивлением наблюдала за братом, с лица которого первый раз за долгое время исчезло выражение печали. Лян Шэн в этот день наловил на лугу больше всех жучков. Он даже забыл про ставшие привычными для Цзян Шен слезы.
Но…Бэй Сяоу не унялся, он вертелся хвостом за маленьким «Имбирём» и донимал ее вопросом, на который сестра не знала как ей ответить, скорее всего по возрасту, либо в силу не знания не могла расценить слова уличного приятеля как оскорбление. (Оказывается, когда ребенок называет родителя другого ребенка не тетушка/дядюшка+фамилия или имя, а просто имя-фамилия, и выражается более чем туманно — это носит оттенок недопустимого поведения близкого к сквернословию, непочтительности и ругательствам)
«Цзян Шэн, почему в вашей семье все имена такие странные? Ах, я забыл, главу твоей семьи зовут Цзян Лянчжи. Неудивительно».
Все дело в том…что Цзян Шэн так ЧАСТО видела папу дома, что просто забыла как зовут ее отца. И вообще думала что Бэй Сяоу просто так мелет языком, ничего плохого, грязного и унизительного не имея ввиду… Но вот Лян Шэн помнил хорошо отцовское имя и пустым трёп Сяоу не считал. И поэтому залепил обидчику в ухо. Началась драка, в ход пошли ноги, руки, зубы…
В первую секунду Цзян Шэн испугалась — она решила, что вся ватага Сяоу бросится спасать своего предводителя, но они предпочли не вмешиваться видя что предводитель терпит поражение от этого странного новенького мальчика.
«Вот если бы Бэй Сяоу взял вверх, они бы бросились и забили бы Лян Шэна до увечий» грустно подумалось Цзян Шэн. Она первый раз почувствовала как неправедны и низки бывают люди, с которыми она играла.
Сестра подошла и позвала брата домой, но распаленный битвой Лян Шэн не слышал сестру. Тогда она протянула руку, в надежде расцепить дерущихся мальчишек. И Лян Шэн почувствовав вмешательство извне вцепился в в нее. Цзян Шэн закричала, а Лян Шэн пришел в себя,бросил Сяоу и в испуге закричал имя сестры. Девочка моментально успокоилась, ей перехотелось плакать, а увидев как от раскаяния у Лян Шэна наворачиваются на глаза привычные слезы нахмурилась и повторила, что им пора домой.
В этой главе я, пожалуй, вернусь немного назад, не знаю, сознательно ли я сделала пропуск одного момента, чтобы сейчас вернуться к нему – судить вам, читающим меня.
Мама Цзян Шэн теперь пропадала днями и ночами в больнице. Муж сильно пострадал во время обвала на шахте и сейчас находился между жизнью и смертью. Но какая мать оставит дома детей голодными? Она приготовила вкусные блюда и поставила их перед Лян Шэном, но ребенок ел мало, его скучающий и полный тоски взгляд скользил по стенам, ни на чем особо не задерживаясь. А Цзян Шэн не спускала глаз с его тарелки – еще бы… жареное мясо, у нее аж слюнки побежали, ведь перед ней стояла пиалка с «пустой» картошкой.
Видя, что мальчик почти не прикоснулся к еде, мама стала собираться в больницу и попросила дочь перед уходом:
- Цзян Шэн, пригляди за братом, я пойду увидеться с отцом.
Едва за ней закрылась дверь, Лян Шэн задал странный вопрос:
- Цзян Шэн, когда мама злится – она может ударить ребенка?
Цзян Шэн отрицательно покачала головой, тоскливо посмотрев еще раз на мясо в чужой тарелке и, зажмурившись, стала есть картошку. Ей показалось, что если есть с закрытыми глазами, вдыхая аромат мяса, то картошка станет мясом. И… в самом деле!... кусочки не только имели аромат и вкус мяса, но были такими же мягкими. Увлеченная волшебством Цзян Шэн удовлетворенно набила себе рот. Однако открыв глаза она увидела странную картину – стоявший на цыпочках Лян Шэн кусочек за кусочком перекладывал мясо из своей тарелки в ее пиалку.
Брат улыбнулся и пожелал ей приятного аппетита, а еще поддразнив, сказал, что она совершенно не похожа на маленькую девочку.
Довольная и насытившаяся Цзян Шэн состроила ему в ответ снова жуткую гримасу, но на этот раз брат не заплакал.
Потом был луг, драка с Сяоу… и разразился страшный скандал, когда мама Бэй Сяоу притащила своего сына к ним в дом. Соседка орала так, словно ее сына сделали инвалидом, а не укусили пару раз и просто отмутузили, что в этом доме живут преступники и разбойники, что здесь не воспитывают детей, мало одного ненужного ребенка своей матери, так и второго приблуду подобрали. Мама Цзян Шэн беспрестанно бегала подносила гостье чай и бормотала бесконечные слова извинений. До самой глубокой ночи опухшее от укусов лицо Бэй Сяоу стояло перед глазами Цзян Шэн. Уходя, и продолжая возмущаться, мать Сяоу прихватила с их плетня связку красного перца.
А потом… добрая и нежная, тихая мама выпорола свою дочь. За брата. Первый раз в жизни она подняла руку на Цзян Шэн. (что может связать сильнее, чем жертва без возможности вернуть долг?) Она стегала девочку прутом и плакала:
«Знаешь, ты иголка в глазах Вэйцзяпина! Будь осторожней с людьми, нельзя постоянно всем докучать. Хочешь, чтобы весь Вэйцзяпин узнал о твоём существовании? Как можно так третировать людей?»
В тот момент малышка Цзян Шэн даже не догадывалась, что слова мамы были предназначены для ушей Лян Шэна. Где 4-х летней малышке понять глубину отчаяния и унижения брошенной одинокой жены. Терпилы.
В этот момент прут в материнской руке попал на рану от зубов Лян Шэна, и Цзян Шэн задрожала, судорожно всхлипнув. Лян Шен, подглядывающий из-за занавески закрыл глаза руками.
Лунный свет – как вода, подумала тогда Цзян Шэн. Подобно воде струился лунный свет, её слабая мать снова занесла прут – в глазах слезы, растрепанные в беспорядке волосы. Так бесконечно текуча была несправедливость и отчаяние , так глубока и темна была боль и обида. Маленькой и большой - двух женщин…
«Мужчина, которого звали Цзян Лянчжи, нищий учитель в Вэйцзяпине взял её в жены, чтобы жить, поддерживая друг друга! Ради заботы о его нетрудоспособных родителях, чтобы не увеличивать тяжесть его ноши необходимостью искать дополнительный заработок, она дважды избавлялась от беременности. Каждый раз он обнимал ее и, плача говорил, прости. Этот мужчина со слезами на глазах поклялся, что в будущем непременно даст ей счастливый дом, и табун здоровых ребятишек. Потом он, в самом деле, сделал это! Добился успеха, стал знаменитым репортером в столице провинции. Однако у него появилось новое увлечение, такая же как он, хорошо образованная, со степенью журналистка! Они были счастливы! Близки! Сладость! Упоение! Крестьянка в далеком Вэйцзяпине терпела! Горевала! Напрягала последние силы! Ждала! Она знала, что у него там есть семья и к тому же есть ребёнок. Однако не смела заикнуться, не смела плакать и затевать скандал! Понимала, он не разведется с ней, из-за того, что свёкр со свекровью нуждались в её заботе и терпеливом трудолюбии. К тому же она никогда не вмешивалась в его личную жизнь.
Несколько дней назад, мужчина по имени Цзян Лянчжи и его любимая журналистка приехали в Вэйцзяпин вести репортаж с угольной шахты. Но неожиданно произошла авария , обвал грунта, журналистка погибла, любовь закончилась.Тот мужчина сейчас находился между жизнью и смертью. Только жена была у постели больного. Он наказал ей привести сына в Вэйцзяпин, приглядеть за ним. А если он умрет, то позаботиться о ребёнке. Ему не нужно было даже просить ее, достаточно было распорядиться. Такого рода женщине можно посочувствовать, когда был жив – обманывал. После смерти – тоже.
Этой обманутой женщиной была моя мать…»
Все подробности отношений родителей Цзян Шэн узнала уже будучи тринадцатилетней. Сейчас же ее несчастная мама била ее и в тоже время обнимала, продолжая плакать: «Цзян Шэн, о, моя судьба..» Она была словно не в себе… потерянная, растрепанная и несчастная. Цзян Шэн была у мамы поздним ребенком, и всю нерастраченную любовь на двух не рождённых детей мама сосредоточила на ней. Она была ее отрадой, ее золотцем, ее единственной драгоценностью.
Но сегодня, закончив плакать, она оставила дочь стоять во дворе, в наказание.
Той ночью Цзян Шэн особенно остро почувствовала одиночество. Она была так же одинока, как и луна на небесах, и только маленький котенок Сяоми жался к ее босым маленьким ступням теплым меховым комочком.
После полуночи из комнаты тайком во двор выскользнул Лян Шэн. Он подошел ближе, но сестра только ниже опустила голову. От горькой обиды она словно онемела, и только пальчики на замерзающих ногах то сжимались, то растопыривались. Брат взял ее за руку и посмотрел на то место, куда укусил ее, спросил: - Все еще болит?
Ее хватило только на то, чтобы утвердительно кивнуть. Потом девочка не выдержала и разрыдалась. Она плакала, размазывая слезы по чумазому лицу, а потом, схватив брата за руку, пыталась их вытереть рукавом его рубашки.
Лян Шэн только, закусив губы, тихо прошептал: - Прости.
Услышав слова, девочка заплакала еще горше и безнадежней.
Отчаявшийся Лян Шэн вытирал ей слезы и говорил, что он плохой! Что Цзян Шэн ни в чем не виновата! И если в следующий раз он допустит, что Цзян Шэн кто-то несправедливо будет обижать, то пусть на него с небес упадет Луна и раздавит!
От этих слов Цзян Шэн перестала плакать и попросила:
- Брат, не надо, чтобы Луна тебя давила! Если с Цзян Шэн потом несправедливо обойдутся, ты просто завали меня жареным мясом!
И облизнулась, вспомнив вкус мяса, которое она ела в обед.
Заглянув сестре в глаза, Лян Шэн заплакал сам.
Позднее, через два или три года, когда дети учились в младшей школе, учитель дал им задание – подготовить рассказ о своих мечтах. Одни хотели быть учеными, а те – кто не хотел учиться, мечтали стать космонавтами. И только один Лян Шэн сказал, что он мечтает стать поваром, чтобы готовить жареное мясо. В классе поднялся дикий хохот, а учитель отчитал Лян Шэна и поставил его в угол, в наказание за нарушение дисциплины. Но это будет еще потом, а сейчас шестилетний мальчик тайком потащил сестру в комнату и набрав в таз немного воды стал мыть сестре ноги. Нежно поливая водой маленькие ступни он сказал ей:
- Цзян Шэн, надо носить обувь, иначе у тебя будут большие ступни. А большие никто не хочет.
На что сестра ответила, засияв улыбкой:
- А я не боюсь, у меня есть Лян Шэн, мой старший брат!
На это Лян Шэн ничего не ответил, он подставил спину и Цзян Шэн, устроившись на его спине, была доставлена в спальню. Их мама давно спала, продолжая горестно вздыхать во сне. А Цзян Шэн прижалась к засыпающему брату. Две маленькие черноволосые макушки на одной подушке, рядом, словно два маленьких грибочка сянгу.
Цзян Шэн угрелась, рядом с ней с одной стороны спала Сяоми, а с другой стороны ее грел Лян Шэн, девочка почти забыла о порке и заулыбалась. Лян Шэн тихонько похлопал ее по макушке и прошептал:
- Цзян Шэн, будь умницей, засыпай.
Уже засыпая, сестра посмотрела в лицо брату, и его лицо в струящемся лунном свете показалось ей похожим на воду.
@темы: Китай
-
-
16.03.2019 в 23:20-
-
17.03.2019 в 00:14спасибо что читаешь))
-
-
17.03.2019 в 11:37-
-
17.03.2019 в 12:03да, я обязательно буду дублировать на дайри, единственно оформить так как в ВК не выйдет, но ничего)))